Лихорадка Эбола — мучительная болезнь, от которой умирает примерно половина (а иногда и больше) заразившихся. На Западе о ней заговорили в 1990-х годах после книги "Эпидемия", где журналист Ричард Престон изобразил ее еще страшнее, чем на самом деле. Благодаря захватывающему сюжету и натуралистичным подробностям "Эпидемия" стала бестселлером, вызвала панику в США и в то же время получила жесткую критику. Она осталась в истории, но на сомнительном месте.
"Кризис в красной зоне" — это своего рода продолжение "Эпидемии". Хотя в оригинале ее издали всего два года назад, новую книгу Престона тоже лучше читать как медийный артефакт. Престон снова больше побеспокоился об увлекательном рассказе и построил его вокруг конкретных людей, а анализировать причины эпидемии толком не стал (возможно, потому что обычно их трудно персонифицировать).
Это видно и в приведенном отрывке. Народность кисси изображена в нем чуть ли не дикарями, хотя проблема скорее в бедности. Но ни слова не сказано о том, что бедность — во многом последствие колониализма и что леса в Африке вырубают не только под сельскохозяйственные культуры для пропитания местных жителей, как можно подумать, но и для добычи минеральных ресурсов, использующихся прежде всего на других континентах.
Казалось бы, зачем вообще об этом читать? А затем, что причины пандемии COVID-19, затронувшей не только Африку, как лихорадка Эбола, но и весь мир, тоже часто упрощают. С таким подходом она будет всего лишь первой на нашей памяти. Не всю правду получается завернуть в увлекательный сюжет. С другой стороны, такие сюжеты оживляют числа и сводки, которые иначе бы мало кого волновали.
Маконский треугольник расположен в северной части пояса тропических лесов и природных пастбищ, который некогда тянулся на тысячу миль вдоль вогнутого побережья Западной Африки, от Гвинеи до Ганы.
Экосистема западноафриканского леса отличается исключительным биоразнообразием. Там произрастают сотни различных видов деревьев, наряду с множеством злаков, кустарников, лиан, папоротников и мхов, и все это служит домом шимпанзе, грибам, слонам, лишайникам, антилопам, водорослям, простейшим, слизевикам, клещам, летучим мышам, кольчатым и круглым червям, грызунам, лягушкам, птицам, насекомым, паукообразным и поистине астрономическому количеству бактерий. В западноафриканском лесу также обитает целый океан вирусов.
Океан вирусов в мире живой природы именуется виросферой. Виросфера включает в себя все вирусы, равно как и инфекционные белки — прионы. Биосфера, в отличие от виросферы, объединяет организмы, состоящие из клеток. Биосфера включает в себя все живое, от тигров до черной слизи на скалах. Все живые организмы биосферы состоят из клеток — что одноклеточные, что многоклеточные.
Виросфера и биосфера сосуществуют и глубоко проникают друг в друга, как молоко и чай, как туман и воздух. Все, что живет, инфицируется вирусами. Как всем известно, вирусы размножаются в клетках живых организмов всех видов, абсолютно всех, от бактерий до голубых китов. Виросфера пронизывает земную атмосферу: вирусы наполняют ее и свободно переносятся ветром. Ежедневно на каждый квадратный метр поверхности земли оседает из воздуха около 10 млн вирионов. Вирусами насыщены суша и море. В литре морской воды вирусных частиц содержится куда больше, чем любых других форм жизни. Огромное количество вирусов населяет человеческий кишечник, где они заражают все без исключения 4 тыс. видов бактерий, там обитающих (по старым оценкам, когда бактерии искали культивированием, в кишечнике живет 300–1000 видов бактерий, однако недавние (2019 г.) генетические исследования позволили расширить это количество до 2,5 тыс., почти 2 тыс. из которых определяются только по геномам — прим. науч. ред.). Случается порой, что вирусы заражают даже другие вирусы. Гигантский вирус, получивший название "мамавирус", найденный у амеб в одной из парижских градирен, оказался заражен крохотным вирусом, которому дали имя "спутник". Вирион мамавируса, в который вторгается вирус "спутник", заболевает — у него повреждается механизм репликации, и новые вирусные частицы получаются с деформированными структурами.
Науке известна лишь ничтожно малая часть вирусов, обитающих в любой экосистеме.
На протяжении последних десятилетий западноафриканские леса активно вырубались. Одновременно стремительно и многократно выросло население. На месте деревень возникли небольшие города, а небольшие города превратились в миллионные мегаполисы. Этот рост сопровождался неуклонным истреблением лесов, от которых в результате остались небольшие островки. Саванны начали возделывать, и дикие еще недавно степи превратились в лоскутные одеяла, где соседствовали поля кассавы, заливные рисовые поля, плантации масличных пальм, рощи какао и обширные заросли густых кустарников (фармбуш), занявшие место вырубленных деревьев. Но даже и в этих обстоятельствах сохранилось немало участков древнего западноафриканского леса, в частности на вершинах холмов, где старые деревья, словно сгрудившись для обороны от подступающего врага, образуют нечто вроде пучка волос.
Народность кисси считает оставшиеся островки дикого леса священными местами. Старейшины деревень защищают эти лесочки и не позволяют никому срубить хоть одно дерево в священной роще. Кисси отправляют там обряды, хоронят мертвых, на этих лесных островках обитают духи их предков. Если пользоваться биологической терминологией, то фрагменты старого леса в Западной Африке — это остатки древней экосистемы, которая существовала миллионы лет, а сейчас находится под угрозой полного исчезновения. Эти уцелевшие фрагменты дикого леса стали зонами контакта, где формы жизни, все еще существующие в лесу, сталкиваются с человеческим миром.
В давние годы, когда девственные леса покрывали огромные пространства, охотники кисси добывали антилоп, обезьян, дукеров, слонов и быков. Когда лесов не стало, охотничья дичь стала быстро исчезать. В наши дни охотники кисси ограничиваются ловлей тростниковых крыс и добычей различных рукокрылых. Тростниковая крыса — это крупный, размером порой с енота, грызун, обитающий в саваннах и кустарниках. Из рукокрылых больше всего ценятся летучие лисицы. Это относительно крупные животные с мехом светло-коричного цвета, большими настороженными глазами и острым, как у лисицы, носом. Если повезет, то одним выстрелом дробью в верхушку пальмы можно сбить сразу 10, а то и 20 летучих лисиц. По словам жителей тех мест, мясо летучей лисицы нежное на вкус. Они готовят из него соус к рису.
Другую разновидность рукокрылых кисси именуют лолибело, или летучими мышами. Летучие мыши гораздо мельче, у них серый мех и тонкий бесшерстный хвост, и они могут поразительно быстро ползать. В отличие от летучих лисиц, они питаются не плодами, а насекомыми. Летучие мыши испускают резкую вонь, сходную с запахом мышиной мочи. Взрослые кисси зачастую отказываются есть летучих мышей, а вот дети охотно поедают их. Детей, похоже, вовсе не смущает запах, отвращающий взрослых.
В деревне кисси под названием Мелианду, находящейся в гвинейской части Маконского треугольника, дети любили играть у подножия засохшего дерева, испускавшего неприятный запах. Мелианду расположена под холмом, на котором не осталось деревьев, милях в пяти от реки Макона и границы с Либерией и в 14 милях от Сьерра-Леоне, и состоит из жмущихся друг к другу домиков. Их 31 плюс школа и крохотная больница. Дома сделаны из глиняного кирпича-сырца или бетонных блоков и крыты ржавой жестью. Как и многие деревни кисси, Мелианду находится в кольце небольшого леса, деревья которого по большей части посажены жителями, собирающими их плоды для еды и на продажу. В этом лесу растут деревья какао, манго и масличные пальмы, но среди них попадаются и отдельные дикие деревья с мощными стволами и величественными кронами. Через лес, окружающий Мелианду, течет быстрый ручей, образующий пруд, где местные женщины моются сами, купают детей и стирают белье. Около этого пруда и стояло высокое, толстое, полое внутри вонючее дерево — драгоценный реликт исчезнувшей экосистемы. Пока матери стирали, их дети любили играть под этим деревом. Они прятались между похожими на контрфорсы выступами ствола, расходившимися звездой вокруг его нижней части, и, конечно же, залезали в огромное дупло, начинавшееся от самой земли. Дупло, открываясь, как пещера, тянулось вверх посередине ствола, теряясь из виду в вышине. И это дупло было плотно заселено вонючими летучими мышами.
В середине декабря 2013 г. к пруду пришла женщина по имени Сиа Дембадоуно с двухлетним сынишкой Эмилем Уамуно и, возможно, четырехлетней дочерью Филоменой. Вероятно, дело обстояло так: пока мать возилась у пруда, Эмиль нашел группу детей постарше и принялся играть с ними около мертвого дерева.
Дети Мелианду иногда разжигали в дупле небольшие костры. Дым поднимался по полому стволу, пугал мышей, и они вылетали из своего укрытия. Некоторые, наглотавшись дыма, падали в огонь или рядом с ним.
Старшие дети насаживали упавших летучих мышей на острые палочки и жарили на огне. Они, в отличие от взрослых, с удовольствием поедали эту добычу. Они ели жареных летучих мышей прямо с палочек и частенько делились лакомством друг с другом. Эмиль был еще слишком мал для того, чтобы самостоятельно убить и поджарить мышь; вероятно, он отведал сырого или недожаренного зверька, или поиграл с упавшей летучей мышью, или ему в глаз или царапину попала капля крови или мочи летучей мыши.
Или малыша укусила кровососка — паразит летучих мышей, слепая бескрылая мошка, питающаяся их кровью. У кровососок длинные членистые волосатые ноги, как у пауков, и они быстро ползают. Кровососок находят в местах массового обитания рукокрылых, где они переползают от одной особи к другой и пьют у них кровь. Возможно, кровососка переползла на Эмиля и укусила его. Возможно, при этом в ее ротовом аппарате оставалось немного крови летучей мыши, которую она впрыснула мальчику. В крови летучей мыши могло находиться несколько вирусных частиц. Впрочем, все это лишь догадки. Никто не знает доподлинно, каким образом заразился Эмиль. Известно лишь, что несколько вирионов (возможно, всего один) перешли из виросферы в организм малыша.
В Рождественский сочельник у малыша начался понос, быстро сделавшийся черным, и 28 декабря мальчик умер на руках у матери. Через неделю после Эмиля точно так же, с черным поносом, умерла его четырехлетняя сестра Филомена. В африканских деревнях, где нет проточной воды, матери часто вместо умывания чистят перепачканных детей собственными ладонями и слюной. После смерти Филомены с лихорадкой слегла ее мать. Она умерла 11 января 2014 г. 25 лет от роду. По местной традиции родственники похоронили ее рядом с домом. Вскоре после этого у ее матери, бабушки Филомены и Эмиля, началась рвота; она умерла через несколько дней.
Во время болезни за матерью и бабушкой ухаживала местная акушерка. Довольно скоро и у нее подскочила температура. К тому времени жители деревни не на шутку перепугались от начавшейся череды смертей. Встревоженные родственники акушерки доставили ее в больницу близлежащего городка Гекеду. Этот город с 200-тысячным населением находится в Гвинее. От Мелианду до него всего семь миль. Акушерка умерла в городской больнице. Потом свалилась санитарка, ухаживавшая за ней перед смертью. Она обратилась за помощью в больницу города Масенты, находящегося в 40 милях от Гекеду, и умерла там. Болезнь начала распространяться в районах Масенты и Гекеду. Вирусная инфекция, как молния, ударила из леса и поразила малыша. Малыш умер, положив начало цепной передаче инфекции среди окружающих. Вирус начал размножаться в двух точках Гвинеи, откуда перепрыгнул в другие места, и вскоре инфекция, как пожар, охватила Маконский треугольник.
