К 24 июня в крупнейшей базе данных ClinicalTrials.gov было зарегистрировано 1,2 тыс. клинических исследований лекарств и методов профилактики COVID-19. Сайт STAT и компания AppliedXL изучили данные и пришли к выводу, что испытания проводятся беспорядочно, а огромные деньги потрачены впустую.
- В 39% исследований участвовали или будут участвовать менее 100 человек. Это нормально на первом этапе в случае с новыми, малоизученными лекарствами (правда, таких испытаний насчитали всего 12%). Но в маленьких группах трудно получить внятные результаты, особенно с COVID-19, поскольку тяжесть болезни заметно — и непредсказуемо — отличается у разных людей.
- Для 38% исследований еще даже не начали набирать пациентов.
- Каждое шестое исследование касается противомалярийных препаратов хлорохина и гидроксихлорохина. В них записались 237 тыс. добровольцев — 35% всех добровольцев, которых медики и ученые рассчитывают привлечь вообще ко всем испытаниям. Оба лекарства оказались бесполезными для госпитализированных больных с COVID-19. Дексаметазон — пока что единственное средство, сокращающее смертность, — проверяли всего в семи исследованиях на 13,6 тыс. пациентов.
- Часто в исследованиях нет контрольной группы для сравнения.
Авторы анализа уточняют, что в базе ClinicalTrials.gov попадаются неточности. Тем не менее основные выводы они считают верными.
Самые важные результаты получены всего в двух исследованиях. В британском Recovery выяснили, что дексаметазон на треть снижает смертность среди пациентов на ИВЛ, а гидроксихлорохин, как и комбинация антиретровирусных препаратов лопинавира и ритонавира, не помогают госпитализированным больным. А исследование, проведенное Национальными институтами здравоохранения США, показало, что ремдесивир сокращает продолжительность болезни в тяжелых случаях (эксперты критиковали исследование из-за того, что его закончили раньше времени, поэтому неизвестно, влияет ли ремдесивир на смертность от COVID-19 — прим. ТАСС).
Авторы статьи считают, что Recovery должна быть примером для исследователей. У пациентов узнают только самые необходимые данные, что облегчает работу, Национальная служба здравоохранения Великобритании быстро сделала это исследование приоритетным, координационному центру выдали грант на сумму, равную $2,5 млн, а каждое лекарство проверяли на тысячах больных.
В статье Science о Recovery также говорится, что благодаря централизованной системе исследование проводили в 176 больницах, а пять авторитетных врачей отправили письма в эти больницы с призывом поддержать программу. В результате участником исследования стал каждый шестой пациент в стране.
Похожее клиническое исследование четырех лекарственных терапий, Solidarity, организовала ВОЗ, но появились трудности. Solidarity — международный проект, и в каждой стране пришлось получать одобрение местных регуляторов и комиссий по этике. Кое-где разрешение было получено слишком поздно: эпидемия пошла на спад. Тем не менее Solidarity все еще идет, к проекту присоединяются новые страны, например из Латинской Америки, где эпидемия только разгорается.
В европейском исследовании Discovery, задуманном как дополнение к Solidarity с более подробными данными, достаточно участников удалось набрать только во Франции. В некоторых странах на это просто не нашлось денег. Несмотря на это, один из опрошенных Science экспертов считает, что и от этого исследования будет толк.
Как вернуть детей в школы
Из-за пандемии закрылись школы, и к началу апреля дома остались 1,5 млрд детей и подростков по всему миру. Это позволило замедлить распространение болезни. Но время идет — педиатры и учителя беспокоятся, что от ограничений больше вреда, чем пользы. Вопросы, связанные с возвращением учеников за парты, разбирает Science.
Журналисты приводят следующие доводы за то, чтобы открыть школы.
- Судя по всему, дети редко болеют тяжелой формой COVID-19, а аутоиммунное расстройство, которое обсуждали весной, возникает редко и обычно поддается лечению.
- Обучение через интернет хуже обычного.
- Когда дети дома, родителям приходится больше успевать.
- В школах готовят завтраки и обеды, а дома дети из бедных семей голодают.
- Похоже, участились случаи домашнего насилия — раньше педагоги могли заметить неладное.
К началу июня более 20 стран разрешили занятия в школах, а в Швеции, Никарагуа и на Тайване их не отменяли. Только вот правила везде разные, результаты толком непонятны, но, похоже, если проводить уроки в маленьких группах, носить маски и стараться соблюдать дистанцию, то польза перевешивает риски, пусть вспышки и неизбежны.
Тем не менее остается много вопросов.
Хотя у людей в возрасте до 18 лет COVID-19 редко протекает с осложнениями, они заразны. Возможно, детям до 11–12 лет заразиться труднее, а сами они хуже передают вирус, но данные на этот счет противоречивы.
От детей трудно добиться, чтобы они держались поодаль друг от друга, к тому же им нужно общаться и играть для нормального развития, а здания школ не рассчитаны на физическое дистанцирование. В разных странах выкручиваются по-своему, например, проводят уроки в церквях или даже на кладбищах, а в Нидерландах недавно распорядились, что детям до 17 лет не обязательно стоять на расстоянии.
С масками дело тоже обстоит по-разному. Во многих странах Азии маски давно в порядке вещей. В Западной Европе закрывать лицо в основном не обязательно. В Бенине и Гане нужно носить маску, но если у детей ее нет, их все равно пускают в школу: защита не всем по карману. В Израиле дети послушно сидели в масках, пока не ударила 40-градусная жара. Сначала все было нормально, а потом в одной гимназии случилась крупная вспышка. Правда, неясно, что к ней привело.
Когда в школе находят зараженного ребенка, его, одноклассников и учителей отправляют на двухнедельный карантин, а в Израиле временно закрывают школу. Единого мнения нет и по этому вопросу, но в Великобритании и Германии начались исследования, которые, возможно, позволят понять, как распространяется вирус в образовательных учреждениях и насколько это опасно.
Поскольку обычно дети переносят инфекцию легко, гипотетически они могут незаметно заразить родню, учителей и других людей. Так ли это на самом деле, трудно сказать. Судя по европейским странам, где открылись школы, риск невысок (по крайней мере, когда активных случаев мало). Но чтобы в этом убедиться, нужны дополнительные исследования.
Страны, где ученики вернулись за парты (их меньшинство), по сути, проводят эксперимент, но таким способом трудно получить точные ответы. Организовать исследование, отвечающее научным стандартам, особенно трудно в школах: для этого нужно согласие родителей, детей и помощь учителей, менеджеров, у которых и так прибавилось забот.
Подготовил Марат Кузаев
