Смертельность, или летальность, возбудителя болезни — одна из ключевых его характеристик. Если ее недооценить, то меры борьбы с эпидемией могут быть недостаточными. Но и завышенная оценка оборачивается проблемами, ведь ограничения обходятся дорого и нарушают привычную жизнь. Как высчитывают этот показатель и чему он, скорее всего, равен, пишет Nature.
Эпидемиологи пользуются двумя показателями, которые легко перепутать: долей умерших в зарегистрированных случаях (англ. case fatality rate, CFR) и долей умерших среди всех заразившихся (англ. infection fatality rate, IFR). Первый проще рассчитать. Второй точнее характеризует опасность патогена, но только если известно, сколько инфицированных не учтено в статистике.
С COVID-19 проблема заключается в том, что многие переносят болезнь легко или вообще без симптомов, а потому их не тестируют. Учет смертей осложнен тем, что иногда люди умирают спустя два месяца, поэтому статистика отстает, да и попадают в нее не все.
- Первое время смертельность была завышена. Данные из Китая указывали, что умирает 3,8% заразившихся, а в Ухане и вовсе 5,8%.
- Компьютерные модели, симулирующие распространение вируса, давали разброс 0,4–3,6%.
- Летальность на лайнере Diamond Princess, который стал естественной лабораторией, составила 0,6%.
- Одно из первых исследований, где проверяли наличие антител, указывающих на перенесенную инфекцию, дало летальность 0,28%. Правда, выборка была маленькая.
- В последующих исследования такого рода (их называют серологическими) выходило, что летальность составляет 0,5–1% от всех заразившихся. Но, хотя результаты более-менее согласуются между собой, некоторые ученые предупреждают, что это может быть совпадение.
- Исследование, проведенное в Швейцарии и опубликованное на прошлой неделе, дало следующие результаты: летальность SARS-CoV-2 в среднем составляет 0,64%, но для людей младше 50 лет она исчисляется тысячными долями процента, а для тех, кто старше 65 лет, она составляет 5,6%. Правда, статья не рецензировалась перед публикацией.
Насколько опасна мутация D614G?
SARS-CoV-2 мутирует медленнее многих РНК-вирусов благодаря механизму защиты от ошибок копирования (мутация — это и есть такая ошибка), а потому и его свойства меняются медленнее. Но в ходе недавнего исследования оказалось, что вариант нового коронавируса, распространенный в Европе, способен более эффективно заражать клетки. Как интерпретировать этот результат, рассказывает The New York Times.
По сравнению с другими вариантами SARS-CoV-2 из-за мутации D614G на поверхности коронавируса впятеро больше шипов, с помощью которых он проникает в клетки хозяина. Ученые инфицировали клетки, выращенные в пробирке, — оказалось, что мутанту это удается более чем в десять раз лучше. Следует заметить, что статью с результатами пока не рецензировали.
Возможно, мутация помогла распространиться этому варианту вируса, но процесс зависит и от других факторов: ограничительных мер, маршрутов путешественников и просто случайности. Судя по генетическим анализам, проведенным в Вашингтоне и Калифорнии, SARS-CoV-2 и с мутацией, и без нее распространяется одинаково.
Похожий случай был с вирусом Эбола. Один мутант эффективнее заражал клетки в лаборатории, но когда его проверили на животных, разница не выявилась.
Чтобы выяснить, дает ли мутация D614G преимущества вне лаборатории, нужны новые эксперименты.
Дексаметазон — шаг вперед, но идти еще долго
16 июня Оксфордский университет сообщил, что дешевый и доступный препарат дексаметазон значительно снижает смертность у больных COVID-19 в тяжелом состоянии. Глава Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) Тедрос Гебрейесус назвал это прорывом. Но профессор Эдинбургского университета Деви Шридхар в колонке для The Guardian предупреждает, что радоваться рано.
- Оксфордский университет опубликовал только пресс-релиз, но не статью с подробностями клинического исследования дексаметазона. После скандала с отзывом из научных журналов, касающихся эффективности другого лекарства, гидроксихлорохина, это неприемлемо.
- Дексаметазон помог только тем, кто был в тяжелом состоянии. Настоящим прорывом стало бы средство, которое предотвращало бы тяжелые случаи, а больные могли бы лечиться дома или амбулаторно.
- Многим госпитализированным нужен постоянный уход, а кому-то — реабилитация. Также все чаще слышны истории о прежде здоровых людях, которых после болезни донимают боли, жар, утомляемость и проблемы с желудочно-кишечным трактом. Дексаметазон не помогает справиться с долгосрочными последствиями COVID-19.
- Лекарство не вакцина: оно не останавливает распространение вируса, поэтому остается проблема с нехваткой медицинского персонала, коек и оборудования.
Терапия дексаметазоном — шаг вперед на длинном пути, но из-за этого достижения не следует менять основы стратегии по борьбе с распространением инфекции.
Подготовил Марат Кузаев
