Экономика отличается от физики или химии, когда доходит до проверки гипотез. Допустим, вам требуется получить соединение, а реакция ни в какую не начинается. Но у вас есть догадка, что, смешав ингредиенты в платиновой кастрюле — химики такими располагают и страшно ими дорожат, — вы добьетесь нужного результата. Для проверки вам понадобится посуда за несколько десятков миллионов рублей, в которой вы добавите одно вещество к другому и посмотрите, что выйдет, с помощью специального оборудования. Экономистам приходится сложнее: они имеют дело с людьми и житейскими обстоятельствами, из-за которых трудно контролировать условия эксперимента.
"До этого экономисты пользовались квазиэкспериментальными методами на основе статистики. У Кремера это были школы с различными характеристиками", — говорит доцент факультета экономических наук НИУ ВШЭ Василий Аникин. Есть в экономике и лабораторные эксперименты: испытуемых сажают в комнату с компьютерами и дают им задания. По словам заведующего Международной лабораторией экспериментальной и поведенческой экономики НИУ ВШЭ Алексея Белянина, так можно проверить, например, отношение к риску, причем условия эксперимента в этом случае контролируются достаточно хорошо.
Но лабораторные эксперименты имеют ограничения. Во-первых, не каждую жизненную ситуацию легко воссоздать искусственно. Во-вторых, в лаборатории человек может поступить одним образом, а за ее стенами — иначе. В-третьих, хотя испытуемых стимулируют реальными выигрышами, ставки в жизни обычно несоизмеримо выше: когда на кону 100 рублей — это одно, а когда ежемесячная зарплата — совсем другое. "Главное преимущество лабораторных экспериментов — сравнительно высокая степень контроля за условиями проведения, главный недостаток — искусственность ситуации, в которой испытуемые принимают решения", — подытоживает Алексей Белянин.
Лауреаты премии по экономике Эстер Дюфло, Абхиджит Банерджи (кстати, они супруги) и Майкл Кремер одними из первых "пошли в поле", то есть стали изучать экономическое поведение в естественных условиях. "Их работы изменили стандарт экономики развития подобно тому, как доказательная медицина изменила стандарт фармакологии. Теперь нельзя выпустить новое лекарство без рандомизированных испытаний — точно так же теперь невозможно оказывать помощь бедным странам и их жителям без того, чтобы предварительно с помощью рандомизированного эксперимента не установить, какие меры работают хорошо, а какие плохо", — объясняет профессор Российской экономической школы Андрей Бремзен.
Кремер, а следом Дюфло и Банерджи стали рассматривать не отдельных людей, а, например, деревни где-нибудь в Кении или Индии. "Давайте в одних объясним, зачем нужны удобрения, новая техника, зачем в школу ходить или почему надо женщин вовлекать в управление, а другим не будем объяснять и посмотрим, чем будут отличаться урожайность, качество образования, состояние здоровья и уровень жизни у жителей этих деревень спустя какое-то время. В этом суть "полевых" исследований: исследователи целенаправленно меняют какие-то общественные институты и смотрят, как эти изменения влияют на качество жизни людей в реальном мире", — говорит Алексей Белянин.
По словам Василия Аникина, во времена Кремера господствовало два стереотипа. Первый гласил, что школы нужно обеспечить учебниками, второй — что сначала детей надо накормить. Статистика по американским школам не позволяла это проверить: на результат влияет достаток семьи ученика, район. Он захотел сравнить школы, где все примерно одинаково, и для этого поехал в Кению.
"Оказалось, что ни еда, ни дополнительные учебники не важны, а важно что-то другое, и с этого начались содержательные исследования в области экономики развития", — рассказывает Василий Аникин. Позже Дюфло и Банерджи уже не в Кении, а в Индии выяснили, что успеваемость зависит прежде всего от того, учитывают ли учителя нужды учеников, а эффективнее всего отряжать ресурсы на самых слабых в классе. Дальнейшие исследования Кремера и Дюфло показали, что в регионах Африки южнее Сахары фермеры не очень-то беспокоятся о завтрашнем дне, поэтому не применяют искусственные удобрения, даже если им их дают. Выход нашелся простой: заменить постоянные субсидии на разовые.
Первые "полевые" эксперименты Кремера, Дюфло и Банерджи были проведены в 1990-х годах, а популярность эта техника набрала в последние 10–15 лет. Но следует отметить, что измерять влияние политических решений на экономические показатели стали раньше. "Допустим, есть у вас два соседних штата. В одном повысили минимальную зарплату, а в другом она осталась неизменной. Люди там примерно одни и те же и даже на работу ездят туда и сюда. Вопрос: как это повлияло на предложение труда? Чтобы ответить, надо сравнить предложение труда в обоих штатах до и после введения новой нормы. Если в штате, где зарплата повысилась, предложение значительно изменилось по сравнению с соседним, мы обнаружили причинную связь. Это называется "естественный" эксперимент. "Полевые" эксперименты делают по сути то же самое, только условия меняются целенаправленно и под контролем исследователей", — приводит пример Алексей Белянин.
Теперь "полевые" эксперименты проводят не только в науке, но и в бизнесе. В пример Алексей Белянин приводит агрегаторы такси, которые нащупывают такую оптимальную цену, чтобы водители принимали заказы, а многие компании таким образом выбирают, что лучше поднимет продажи: агрессивная реклама в медиа или скидки. Достаточно провести маленький эксперимент на ограниченной территории, а потом воспользоваться результатами в масштабе всей сети.
Выводы по результатам "полевых" экспериментов, проведенных в США, Кении, Индии или еще где-то, не всегда справедливы для других стран. "Предположим, "полевой" эксперимент в африканской стране показал эффективность активного привлечения женщин в органы местного самоуправления. При прочих равных условиях женщины чаще принимают более просоциальные решения, нацеленные на благо всего общества, а не, скажем, на подкрепление собственного властного статуса, как свойственно некоторым чиновникам-мужчинам. Такого рода рецепты, вероятно, масштабируемы, хотя гарантировать нельзя. Если в другой стране очень распространена коррупция, то все просоциальные мотивы женщин рискуют разбиться о коррупционную норму — кого вы там ни вводите в органы местного самоуправления, сами по себе они ничего сделать не смогут", — рассуждает Алексей Белянин.
Шведская королевская академия наук присудила премию с формулировкой "за экспериментальный подход к снижению уровня бедности". С 1995 по 2018 год благосостояние беднейших стран удвоилось, если смотреть на подушевой ВВП, детская смертность снизилась вдвое, а 80% детей теперь ходят в школу — раньше за партой сидели только 56% ребят. Вклад экономистов, в частности нынешних нобелевских лауреатов Кремера, Дюфло и Банерджи, в эти показатели сложно оценить, но ясно, что эта борьба не была и не будет легкой.
По мнению Тома Пикетти и многих других известных экономистов, главная проблема современности — неравенство доходов: богатые богатеют, а бедняки беднеют. Пикетти предлагает перераспределять доходы. Алексей Белянин рассуждает: "Предположим, мы решили бороться с неравенством путем введения прогрессивного налога на доходы с капитала и ввели его в некоторых регионах страны. Даже если эта мера на самом деле действенна, эксперимент может и не выявить ее эффекта. Ведь те, кого обложили таким налогом, едва ли будут довольны: они могут уехать в другие регионы, активнее выводить капиталы из страны, скрываться от налогов. Почему "полевые" эксперименталисты так любят Экваториальную Африку? Потому что населенных пунктов там достаточно много, и все они запрятаны в джунглях, так что и переехать в другую деревню, и даже просто узнать, что там происходит, может оказаться весьма сложной задачей. В развитых же странах, особенно с высокой плотностью населения, оказать целенаправленное воздействие только на какую-то конкретную группу людей куда как сложнее".
Поэтому, по мнению Алексея Белянина, масштабные социальные реформы не следует сразу запускать в виде "полевых" экспериментов. Если что-то и менять, то начинать надо с малого — эксперимента в лаборатории с несколькими сотнями участников. Если результаты получатся обнадеживающими, то эксперимент можно перенести "в поле", а затем попробовать проделать то же самое во всей стране. "Возможно, и в России настала пора применять именно такой подход к публичной политике, коль скоро этот подход отмечен премией", — считает Алексей Белянин.
С 1990-х годов сотни миллионов людей выбрались из крайней бедности, но почти каждый десятый житель Земли все еще прозябает в нищете, да и многие другие надеются на лучшую жизнь. Тот, кто найдет способ помочь нуждающимся, наверняка тоже получит премию по экономике памяти Альфреда Нобеля.
Марат Кузаев
