Все новости
Почему розовый цвет — для девочек и всегда ли так было?
Почему розовый цвет — для девочек и всегда ли так было?
Почему розовый цвет — для девочек и всегда ли так было?
Почему розовый цвет — для девочек и всегда ли так было?
Почему розовый цвет — для девочек и всегда ли так было?
Фрагменты новых книг

Почему розовый цвет — для девочек и всегда ли так было? Отрывок из книги "Гендерный мозг"

© Сергей Бобылев/ТАСС
В издательстве "Бомбора" выходит книга нейропсихолога Джины Риппон о том, что мозги мужчин и женщин не так уж отличаются. ТАСС публикует отрывок про розовый цвет, преследующий девочек еще до рождения

Испокон веков люди пытаются понять, чем мужчины отличаются от женщин, что эта разница значит, как с ней быть и вообще нужно ли что-то предпринимать. На самые точные ответы претендуют нейронауки: наша сущность заключена в мозге, и пока что нет ничего лучше для изучения мозга, чем томографы и электроды. Британка Джина Риппон, специалистка по визуализации мозговой активности, имеет мнение и насчет особенностей полов, и насчет исследований, где эти особенности пытаются выявить.

Для нерадивых коллег, журналистов, писателей, маркетологов, которые высасывают из пальца сенсации, вольно интерпретируя результаты экспериментов, Риппон припасла немало колкостей: нейрочушь, нейросексизм, нейрообман — и еще с десяток однотипных словечек. В своей книге она рассказывает об ограничениях и недостатках методов нейронаук, о старинных предубеждениях насчет женщин, под которые в разные времена пытались подвести научные основания (например, что женщины думают и ведут себя иначе из-за гормонов), и о том, как мы все-таки продрались к правде.

Полное название книги — "Гендерный мозг. Современная нейробиология развенчивает миф о женском мозге" — подсказывает, в чем эта правда заключается: нет никакого особенного женского мозга. Точнее, мозги у мужчин и женщин все-таки отличаются, но зачастую разница пренебрежимо мала, а что мы ведем себя по-разному, так это результат воспитания: культура сильнее природы.

По иронии коллеги раскритиковали книгу ровно за то же, за что сама Риппон ругает нейробрехунов. К примеру, нейробиолог Ларри Кэхилл из Калифорнийского университета в Ирвайне счел, что Риппон специально проигнорировала данные, противоречащие ее главной мысли, закрыла глаза на недостатки подходящих ей исследований и приплела устаревшие домыслы, о которых ученые даже не слышали. Аудитория либеральных взглядов, наоборот, приняла доводы Риппон на ура: британка подкрепила их веру в то, что люди сконструированы окружением, что они не рождаются, а становятся.

Мозги мужчин и женщин все-таки отличаются. Только вот что с этим делать, по-прежнему неясно. Зато понятно, что "Гендерный мозг" будут припоминать в спорах, особенно в Facebook, и возможно, это главная научно-популярная новинка лета.

Обложка книги "Гендерный мозг" Издательство "Бомбора"
Описание
Обложка книги "Гендерный мозг"
© Издательство "Бомбора"

Если что-то и характеризует социальные сигналы двадцать первого века для половых различий, то это активное подчеркивание "розового для девочек, голубого для мальчиков". Причем волна розового цвета гораздо мощнее. Одежда, игрушки, поздравительные открытки, оберточная бумага, приглашения на вечеринки, компьютеры, телефоны, спальни, велосипеды — что бы вы ни назвали, специалисты по маркетингу уже окрасили это в розовый цвет. "Розовая проблема", к тому же отягощенная образом "принцессы", — предмет встревоженного обсуждения последних десяти лет. Журналистка и писательница Пегги Оренстейн прокомментировала это явление в своей книге "Золушка съела мою дочь". Она обнаружила в магазинах более 25 тысяч вещей, так или иначе связанных с диснеевской принцессой. Буйство розового цвета часто критикуется (в книге Оренстейн и многих других), поэтому я думала, что эту тему поднимать не нужно. Но, к несчастью для всех нас, это еще один "крот", и, судя по всему, его не так-то легко "замочить".

Недавно я готовилась к лекции и в поисках примера типичной жутко-розовой открытки с надписью "Я девочка" наткнулась на нечто, что заставило меня подбирать челюсть с пола: вечеринка в честь определения пола будущего ребенка. Если вы никогда не слышали об этом, вот суть. На двадцатой неделе беременности с помощью ультразвука родители решают определить пол будущего ребенка и, очевидно, это отметить. Существует две версии проведения вечеринки, и обе — мечта маркетолога. Согласно версии №1, вы хотите оставаться в неведении и просите врача запечатать потрясающую новость в конверт, а потом отправляете его организатору этой гендерной вечеринки. По версии №2 вам уже известен результат УЗИ, и вы сами сообщаете его на вечеринке.

В любой из версий вы приглашаете друзей и родственников, рассылая им приглашения, на которых пишете: "Подвижный маленький "он" или милашка-"она"?", "Пистолет или роза?", "Рогатки или кружева?" На самой вечеринке вам подносят огромный белый торт-мороженое, разрезав который, вы обнаружите розовую или голубую начинку. (Торт может быть украшен словами "Кролик или крольчиха? Разрежь и узнаешь".) Или же вместо торта вам доставят запечатанную коробку, из которой вы выпустите облако розовых или голубых воздушных шаров. К каждому шарику будет привязан сюрприз из ближайшего "Детского мира". Снимите обертку — и получите розовый или голубой предмет, который пригодится новорожденному. Даже пиньята, которую вы разобьете с гостями, будет отмечена тем или иным цветом.

А еще на вечеринке проводят игру-угадайку или лотерею. Если угадываете пол, то получаете приз. Или (выбор номер один для тех, у кого отсутствует вкус) вам дарят ледяной кубик, в котором заточен пластиковый пупс. Вы должны растопить лед и освободить фигурку, которая будет, конечно же, розового или голубого цвета. Если вы думаете, что я преувеличиваю, то вот вам цитата с одного сайта: "Просто приготовьте розовые и голубые коктейли, свечи, тарелки, чашки, салфетки — все что угодно. (Я даже вешаю в ванной розовые или голубые полотенца для гостей.) К черту Супербоул, проведите собственный "Угадай-пол-младенца-боул". Итак, за двадцать недель до рождения мир уже упаковывает еще даже не родившегося человека в розовую или голубую коробку.

Посмотрите видео на YouTube (да, цветовая проблема меня преследует), и вы увидите, насколько различаются реакции на тот или иной пол. Можно найти, например, как братья и сестры ждут "разглашения пола", и это довольно странно, когда три сестренки вопят как сумасшедшие и купаются в облаках голубого конфетти: "Наконец-то!" Может быть, это безобидная радость и, естественно, триумф маркетологов, но это также показатель значимости, с которой люди воспринимают гендерные метки для девочек и мальчиков.

Все усилия по выравниванию игрового поля оказываются тщетными под натиском розовых волн. Компания "Маттел" выпустила "естественно-научную" куклу Барби — чтобы стимулировать интерес девочек к наукам. И что же может построить Барби-инженер? Розовую стиральную машину, розовый вращающийся гардероб, розовый ящик для хранения драгоценностей.

Вы можете спросить, что все это значит. Все сводится к спору о том, говорит розовый цвет о естественном биологическом разрыве (фиксированном, жестком, создающем препятствия) или же отражает социально сконструированный механизм кодирования (вероятно, связанный с прошлыми потребностями общества, но изменившийся в соответствии с новыми требованиями). Если это действительно признак биологического императива, то, возможно, его следует уважать и поддерживать. Если же мы имеем социальную установку, то следует разобраться, одинаково ли бинарное кодирование служит обеим группам (маловероятно). Помимо того что гендерная сигнализация спасает мужчину от использования цветочного геля для душа, не направляет ли она развивающийся мозг девочки прочь от конструкторов и книг о приключениях, а мозг мальчика — от игрушечных кухонных наборов и кукольных домиков?

Сначала нам стоит проверить, нет ли у "волны розового" какой-то биологической основы. Как мы говорили в главе 3, предпочтение розового цвета женщинами уже рассматривали с эволюционной точки зрения. В 2007 году группа ученых предположила, что в незапамятные времена это облегчало женщинам сбор ягод. Реакция на розовый помогала "отличить на зеленом фоне спелые желтые фрукты или съедобные красные листья". В продолжение — связь розового с эмпатией. Женщины-воспитательницы могли находить малейшие изменения цвета кожи, отражающие эмоциональное состояние подопечных. Принимая во внимание, что в исследовании принимали участие взрослые, которые выполняли простое задание навязанного выбора из разноцветных треугольников, это весьма натянутый вывод. Однако его с легкостью подхватили средства массовой информации как доказательства того, что "женщины жестко настроены на предпочтение розового" или "современные девчонки рождаются, чтобы купаться в розовом".

Спустя три года та же группа ученых провела похожее исследование с участием четырех- и пятимесячных малышей. Они регистрировали предпочтения на основании движения глаз и использовали те же цветные треугольники. Ученые вообще не обнаружили половых различий — все младенцы выбирали красный треугольник. Эти результаты встретили прохладнее. Исследование с участием взрослых цитировалось более 300 раз в поддержку идеи "биологической предрасположенности". Эксперимент с участием малышей, в котором не оказалось половых различий, процитировали менее пятидесяти раз.

Родители все еще думают, что в предпочтении розового должно быть нечто фундаментальное, когда обнаруживают, что их дочери сметены ураганом розовых принцесс, несмотря на все усилия сохранять гендерный нейтралитет. Уже в три года дети присваивают игрушкам гендер в зависимости от их цвета. Розовый и фиолетовый — для зверюшек-девочек, голубой и коричневый — для мальчиков. Должна ли быть биологическая основа этому резкому появлению предпочтений — причем так рано и так непреклонно?

Американские психологи Ванесса Лобу и Джуди Делоачи провели очень интересное исследование и тщательно проследили, насколько рано появляется это стремление. В исследовании участвовало почти 200 детей, возрастом от семи месяцев до пяти лет. Им показывали парные объекты, один из которых всегда был розового цвета. Результат очевиден: до двухлетнего возраста ни у мальчиков, ни у девочек не обнаруживалась тяга к розовому. Однако после этого рубежа все менялось: девочки с энтузиазмом выбирали розовые вещи, мальчики активно их отклоняли. Особенно ярко это разграничение проявлялось у детей трех лет и старше. Суть в том, что, выучив гендерные метки, дети меняют свое поведение, чтобы оно соответствовало приобретаемым знаниям.

Как нам известно, мозг — это система с "глубоким обучением", он стремится создавать правила и избегать "ошибок предсказания". Таким образом, если младенец с новоприобретенной гендерной идентичностью выходит в мир, полный мощных розовых импульсов, то будет очень сложно изменить его маршрут, чтобы не угодить под эту розовую волну. Процесс происходит в мозге, но запускается под влиянием окружающего мира.

А что насчет доказательства разделения именно на розовый и голубой? Сейчас часто обсуждается, почему (и когда) розовый стал ассоциироваться с девочками, а голубой — с мальчиками. Есть мнение, что до 1940-х годов голубой считали более подходящим для девочек. Возможно, это было связано с Девой Марией. Психолог Марко дель Гидичи решил это выяснить и изучил архивные документы. После он заявил, что не нашел доказательств, что голубой когда-то был предназначен для девочек, а розовый — для мальчиков. Он назвал это убеждение "перестановкой розового и голубого", или ПРГ, а потом наградил его титулом "научно-городская легенда".

На самом деле убеждение, что розовый цвет во всех культурах предназначается женщинам, не подтверждается доказательствами. В своей статье дель Гидичи говорит, что цветовое кодирование, связанное с гендером, появилось немногим более 100 лет назад. Оно менялось в соответствии с модой или даже публикациями в "Нью-Йорк Таймс". В 1893 году газета писала: "Пышный наряд для младенцев, или "О, розовый для мальчиков, голубой для девочек". "Лос-Анджелес Таймс" подхватывала: "Новая выдумка для детей — шелковая люлька… Сначала на каркас кладут шелковое стеганое одеяло, розовое для девочек, голубое для мальчиков". Еще большую путаницу вносит письмо, опубликованное в "Эль Пасо Геральд" в 1914 году: "Дорогая миссис Фейрфакс, будьте так любезны, скажите мне, какой цвет используют для маленьких мальчиков? Встревоженная мать". Ответ был следующим: "Для мальчиков розовый. Голубой для девочек. Раньше цвета использовали наоборот, но так они кажутся менее подходящими". Не очень-то последовательное послание (и, к сожалению, поблизости не оказалось психолога, чтобы проверить пригодность для девочек "голубого платья с кружевами").

Таким образом, еще не окончен суд над пересмотром разделения природы и воспитания в отношении биологических или социальных истоков розовых волн. Те, кто оспаривают представление об основополагающей связи между девочками и розовым цветом, рискуют оказаться под огнем. Джон Хенли в 2009 году опубликовал статью в "Гардиан", где рассказал историю двух сестер, организовавших компанию под названием Pink Stinks ("Розовый — отстой") против потребительской культуры, поощряющей опасные стереотипы. В одном из комментариев к этой статье сестрам советовали приобрести майку с надписью "Я сумасшедшая коммунистка, которая пытается промыть мозги девочкам".

Значение розовой волны для развивающегося мозга заключается не в самом розовом цвете. Розовый превратился в культурный символ, код для одного конкретного бренда: "это для девочек". Проблема в том, что этот код стал "ограничителем гендерной сегрегации", поставив свою целевую аудиторию в узкие рамки с лимитированным пакетом ожиданий. И кроме того, исключил нецелевую аудиторию — мальчиков. Организатор кампании "Пусть игрушки будут игрушками" Триша Лоутер сказала, что игры в переодевания (что подчеркивает значение внешнего вида), домашние дела (приготовление пищи и уборка) и забота о домашних питомцах и куклах отмечены розовым кодом для девочек. В этом вроде нет ничего страшного, но это ограничивает маленьких принцесс в играх с развивающими конструкторами и супергероями.

Такие "агенты социализации", как Барби, могут нести послание, которое ограничит выбор карьеры для девочек. Аврора Шерман и Эйлин Цурбригген обнаружили, что девочки, которые играют с "Барби-модницей", с малой долей вероятности выберут профессию, где доминируют мужчины: пожарного, полицейского и пилота. В отличие от тех девочек, которые играют с нейтральными игрушками (хотя обе группы девочек изначально вообще не стремились ни к какой карьере).

Удивительным образом (и справедливо по отношению к другой стороне в этом споре) иногда розовый служит некой социальной подписью, которая "дает разрешение" девочкам участвовать в таких делах, которые считались прерогативой мальчиков. Но как показывает пример с "естественно-научной" Барби, розовый часто вызывает покровительственное отношение: вы не можете заставить женщин проявлять интерес к науке и технике, если только не свяжете эти предметы с "локонами и помадой" или не покажете их — в идеале и буквально — в розовом цвете.