"Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос…" — так или как-то похоже начинал в гомеровские времена какой-нибудь сказитель свое повествование о войнах и странствованиях. Что заставляло его переходить на поэтический язык? Почему нельзя было проще — что-то вроде "Рано утром молодая Эос с пурпурными перстами встала из мрака"? Почти любой древний эпос в основном представляет собой стихи, и не случайно. Стихотворная форма — ритм, рифма, поэтические формулы — была необходима при устной передаче длинных текстов. Зачем? Да просто потому, что иначе человеку — сказителю — трудно запомнить большие объемы текста. Попробуйте выучить наизусть "Войну и мир" и согласитесь, что "Евгения Онегина" учить значительно проще.
Кроме этого, древний эпос еще и часто складывался из отдельных частей-сюжетов, которые в более раннюю эпоху могли существовать как отдельные истории с теми же или иными героями. Такие истории как будто склеивали в единый длинный рассказ. Это тоже вызвано условиями, продиктованными необходимостью устной передачи, — из относительно независимых сюжетов складываются строительные блоки длинного повествования, которые передаются из поколения в поколение и запоминаются благодаря ритмизованным структурам и формулам. Склеить разнородные блоки можно с помощью одинаковых зачинов, одинаковых героев, одинакового ритма речи, строения сюжета. Так и устроены древние сказания, которые читали нараспев или, может быть, даже пели "древние старцы", один из которых нам известен под именем Гомера.
При этом гомеровский эпос, да и в целом древнегреческая поэзия, устроены довольно сложно. Очевидно, что этой традиции предшествовала большая предыдущая культурная традиция, идущая из обширного, единого в культурном отношении региона — Древнего Ближнего Востока и Малой Азии II тыс. до нашей эры, времени позднего бронзового века, времени Великих Царств древности, времени, предшествовавшего "темным векам" начала I тыс. до н. э., когда рушились эти самые великие царства и начиналась куда более знакомая нам цивилизация, описанная в Библии и древнегреческой литературе.
Итак, чтобы быть услышанным и усвоенным последующими поколениями, эпос дописьменной эпохи должен быть поэтическим — изложенным так, чтобы при произнесении вслух возникал некий ритм, и построенным из "строительных блоков" отдельных сюжетов. Именно такими, вероятно, были сказания, сложенные в Месопотамии и зафиксированные в первых письменностях мира, на шумерском и аккадском языках, в третьем и втором тысячелетиях до нашей эры — например, эпос о Гильгамеше собрали из шумерских сказаний аккадцы, где-то в XVIII в. до н. э. эры. Достоверно известно, что в те времена уже была музыка, под которую пели песни; в шумерском языке есть слова, обозначавшие песни; найдены клинописные таблички, записи которых, вероятно, позволяют реконструировать звучание шумерской и аккадской музыки; в археологических раскопках, в частности в раскопках города Ур, обнаружены лиры, а энтузиасты даже пытаются делать их копии и играть музыку, которая звучала четыре с половиной тысячи лет назад — до строительства египетских пирамид и Стоунхенджа. Безусловно, традиция напевного повествования под лиру была известна по всему Ближнему Востоку еще 5 тысяч лет назад.
Что касается музыки, из дошедших до нас документов нам известна клинописная традиция нотной записи. Еще полвека назад, в начале 1950-х годов, были найдены клинописные "партитуры", использовавшиеся во II тыс. до н. э. от Шумера до Угарита и Хеттского царства.
Анна Килмер, профессор ассириологии из Калифорнийского университета еще в 1960 году опубликовала прочтение таблички из Ниппура, датируемой серединой II тыс. до н.э., которую она трактовала как нотную запись для девятиструнного инструмента. Затем Килмер еще раз обследовала табличку и выяснила, что это музыкальная прогрессия от одного до семи и обратно. Немного раньше ассириолог Марсель Дюшесне Гиллемин отметила, что только семь из девяти струн учитываются в нотации и что в переложении для лиры нотация отличается от той, которой пользовались древние греки. Исследователи полагают, что на Древнем Ближнем Востоке не знали полифонии, что косвенно подтверждается тем, как звучат традиционные еврейские псалмы и произведения древней сиро-халдейско-христианской литургической традиции. Ее изыскания лежат в основе современных попыток реконструировать звучание шумерской и аккадской музыки, таких как проект трех энтузиастов из The Lyre Ensemble (один из участников которого создал реплику Золотой арфы из Ура).
В полной статье на научно-популярном сайте "Чердак" читайте, как ученые из Института языкознания вместе с коллегами из Института русского языка, МГУ и "Вышки" пробуют восстановить звучание стихотворной речи на шумерском, аккадском и хеттском, читая клинописные тексты второго тысячелетия до нашей эры.
Мария Молина
