Котельнич — маленький городок в Кировской области. Там был кинотеатр «Родина», но он закрылся.
Там был «секонд хэнд», но и он закрылся.
Тихие палисаднички с цветущими «золотыми шарами», старые деревянные дома, знавшие времена получше, и магазины с названиями вроде «Потенциал-продукты» — вот так выглядит Котельнич.
Посреди всего этого находится палеонтологический музей, большая редкость для таких маленьких городков. Этот музей — один из первых и немногих палеонтологических музеев в России.
Подробнее о музее можно прочитать в репортаже «Чердака»
В основном в нем хранят и показывают окаменелости фауны пермского периода. Особенно много здесь парейазавров, «щекастых ящеров» в переводе с греческого. У всех них есть собственные имена.
Вот это, например, Петрович.
Одно из самых интересных животных, остатки которого есть в музее, — суминия. Вот ее реконструкция.
Эти животные, похожие на чудовище из фильма «Монстро», были размером примерно с кошку и занимали экологическую нишу современных белок. Это первое известное древолазное животное.
А это уже окаменелости — коллективное захоронение суминий. Несколько особей одновременно погибло в одном месте и досталось ученым. Возможно, суминии были стайными и залегали в спячку, это и объясняет такое коллективное захоронение.
Суминия так важна, что ее имя даже есть в адресе сайта музея.
В музее можно даже попробовать откопать что-нибудь самому. Корреспондент «Чердака» долго не могла расстаться с кистью.
Все котельнические сокровища сотрудники находят неподалеку от города, на берегу реки Вятки. Река размывает берег, и в древней красной окаменевшей глине ученые каждый год находят остатки древних животных.
Нужно идти по берегу и внимательно смотреть под ноги. Если есть везение и навык, что-нибудь найдешь. Новичкам искать что-то почти бесполезно.
На раскоп нас взял Владимир Масютин, научный сотрудник Вятского палеонтологического музея (в Котельниче теперь находится его филиал). Владимир учился на биолога, но впоследствии почти случайно стал палеонтологом.
Олег Шиловский, начальник экспедиции из КФУ, показывает место недавней находки. Здесь был скелет парейазавра, но сохранился плохо: часть костей растащило как попало. Почти весь скелет достали, но кое-что еще осталось.
«Не мог, скотина, умереть нормально. Умер как ни попадя», — сетует Шиловский.
После того как палеонтолог находит что-то похожее на окаменелость, начинается тонкая работа. Нужно осторожно отковырять скелет шилом или ножом (красноватый камень посередине — часть лопатки ящера, видная из-под глины).
Очистить окаменелость щеткой.
А затем закрепить кости пропиткой на основе клея.
Получается вот такая красивая лопатка, почти готовая к извлечению.
После этого нужно по кругу отделить грунт, в котором лежит находка, и оконтурить его гипсом или строительной пеной. Получается вот такой «пирожок».
С ним потом еще год будут работать специалисты в музее. Они очистят кости от грунта, исследуют находку и определят точное место животного в систематике. В итоге получится новый экспонат.
Такие находки все-таки редкость. Чаще всего палеонтологи находят, как они сами говорят, «ничего», или «мясокостную муку» — какие-то камни или кусочки глины, вроде бы похожие на окаменелости… но только похожие.
«Что здесь было найдено? Здесь было потеряно. Время».
«А это что?»
«Хм-м… Ну-ка, ну-ка… это похоже на… на ничего».
Поиск окаменелостей, особенно на жаре, — изнуряющее занятие. Поэтому вечером палеонтологи отдыхают. Завтра снова на раскоп, искать остатки пермской фауны.
А пока можно просто посидеть над рекой.
Максим Абдулаев